...
- Черта с два. Подите, объясняйте сами. Главное - что? Главное - ведь
это все напрасно. Всегда они перед смотрами горячку порют. И всегда
переборщат. Задергают солдата, замучат, затуркают, а на смотру он будет
стоять, как пень. Знаете известный случай, как два ротных командира
поспорили, чей солдат больше съест хлеба? Выбрали они оба жесточайших
обжор. Пари было большое - что-то около ста рублей. Вот один солдат съел
семь фунтов и отвалился, больше не может. Ротный сейчас на фельдфебеля:
"Ты что же, такой, разэтакий, подвел меня?" А фельдфебель только глазами
лупает: "Так что не могу знать, вашескородие, что с ним случилось. Утром
делали репетицию - восемь фунтов стрескал в один присест..." Так вот и
наши... Репетят без толку, а на смотру сядут в калошу.
- Вчера... - Лбов вдруг прыснул от смеха. - Вчера, уж во всех ротах
кончили занятия, я иду на квартиру, часов уже восемь, пожалуй, темно
совсем. Смотрю, в одиннадцатой роте сигналы учат. Хором. "На-ве-ди, до
гру-ди, по-па-ди!" Я спрашиваю поручика Андрусевича: "Почему это у вас до
сих пор идет такая музыка?" А он говорит: "Это мы, вроде собак, на луну
воем".
- Все надоело, Кука! - сказал Веткин и зевнул. - Постойте-ка, кто это
едет верхом? Кажется, Бек?
- Да. Бек-Агамалов, - решил зоркий Лбов. - Как красиво сидит.
- Очень красиво, - согласился Ромашов. - По-моему, он лучше всякого
кавалериста ездит. О-о-о! Заплясала. Кокетничает Бек.
По шоссе медленно ехал верхом офицер в белых перчатках и в адъютантском
мундире. Под ним была высокая длинная лошадь золотистой масти с коротким,
по-английски, хвостом. Она горячилась, нетерпеливо мотала крутой,
собранной мундштуком шеей и часто перебирала тонкими ногами.
- Павел Павлыч, это правда, что он природный черкес? - спросил Ромашов
у Веткина.
- Я думаю, правда. Иногда действительно армяшки выдают себя за черкесов
и за лезгин, но Бек вообще, кажется, не врет. Да вы посмотрите, каков он
на лошади!
- Подожди, я ему крикну, - сказал Лбов...